– Если я не смогу допросить главного свидетеля обвинения, Ваша честь, я вынужден буду указать на невозможность ведение судебного процесса. Каждый в этой комнате знал, что это означает: Майкл Моретти выйдет из судебного зала свободным человеком.
Судья Уолдман взглянул на прокурора.
– Вы предупредили своего свидетеля, что он может быть обвинен в неуважении к суду?
– Да. Но Стела боится их больше, чем нас.
Он повернулся и бросил ядовитый взгляд на Дженифер.
– Он думает, что мы его не сможем защитить.
Судья Уолдман медленно сказал:
– Тогда я не вижу другой альтернативы, как удовлетворить требованию защиты и объявить судебный процесс недействительным.
Роберт ди Сильва мог лишь молча взирать, как выдыхается его дело. Без Стела у него не было ни малейшего шанса. Майкл Моретти был теперь вне пределов его досягаемости, но Дженифер Паркер была у него под рукой, и он собирался заставить ее заплатить за все, что она для него сделала.
– Я дам указание освободить подсудимого и распустить присяжных, сказал судья.
– Благодарю, Ваша честь.
– Если больше ничего нет… – начал судья Уолдман.
– Есть еще кое-что!
Роберт ди Сильва повернулся к Дженифер Паркер.
– Я хочу, чтобы она была арестована за то, что помешала правосудию, за запугивание свидетеля в столь важном деле, за тайный сговор, за… – он задыхался от ярости.
Сдерживая гнев, она сумела ответить:
– Вы не сможете доказать ни одно из ваших обвинений, потому что все это ложь! Если меня и можно в чем-то обвинить, то только в собственной глупости, и в этом моя вина. Меня никто не подкупал. Я думала, что передаю конверт от вас.
Судья посмотрел на Дженифер и сказал:
– Каковы бы не были мотивы, последствия оказались весьма плохими. Я собираюсь поручить апелляционной комиссии провести расследование, и в лучшем случае вы будете просто лишены звания адвоката.
Дженифер почувствовала внезапную слабость.
– Ваша честь, я…
– Это все, мисс Паркер.
Дженифер постояла некоторое время, глядя на их враждебные лица. Сказать ей больше было нечего. Желтая канарейка на столе говорила сама за себя.
Имя Дженифер Паркер было во всех вечерних газетах, вернее, она была новостью номер один. История о том, как она передала мертвую канарейку главному свидетелю окружного прокурора, была сногсшибательной. По всем телевизионным каналам показывали фотографии Дженифер, покидающей кабинет судьи Уолдмана и выходящей из здания суда в осаде представителей прессы и публики.
Она не могла поверить, что приобрела такую пугающую известность. Ее со всех сторон атаковали теле – и радиорепортеры, газетные журналисты. Ей отчаянно хотелось укрыться от всех, но гордость не позволяла сделать это. – Кто дал вам желтую канарейку, мисс Паркер?
– Вы были знакомы с Майклом Моретти?
– Вы знали, что ди Сильва собирался воспользоваться этим делом, чтобы попасть в губернаторскую резиденцию?
– Окружной прокурор сказал, что собирается лишить вас звания адвоката?
На все эти вопросы она отвечала одинаково сквозь сжатые зубы:
– Без комментариев. В вечерних новостях, передаваемых Си-Би-Эс, ее назвали «нехорошая Паркер», девушка, которая пошла по плохому пути. Обозреватель Эй-Би-Эс обозвал ее «желтой канарейкой». Спортивный комментатор Эн-Би-Си сравнил ее с Роем Ригелсом, футболистом, который приземлил мяч за линией собственных ворот.
В ресторане «У Тони», которым владел Майкл Моретти, было торжество. В зале находилась дюжина мужчин, которые пили и веселились.
Майкл Моретти в одиночестве сидел за стойкой бара, в оазисе тишины, наблюдая за Дженифер Паркер на телевизионном экране. Он поднял свой стакан, приветствуя ее, и выпил.
Юристы повсюду обсуждали случай с Дженифер Паркер. Половина из них верила, что она подкуплена мафией, другая половина считала ее наивной простушкой. Но независимо от того, какой точки они придерживались, все сходились в одном – ее короткая карьера в качестве адвоката пришла к концу, продлившись ровно четыре часа.
Она родилась в Келсо, штат Вашингтон, в маленьком городке, основанном в 1847 году скучающим по родине шотландским фотографом, который назвал город в честь своего родного города в Шотландии.
Отец ее был адвокатом, вначале для деревообрабатывающих компаний, доминирующих в городе, затем – для рабочих лесопилок. Детские воспоминания Дженифер были наполнены радостью. Штат Вашингтон был сказочным местом для детей из-за обилия впечатляющих горных хребтов, озер и национальных парков. Там можно было кататься на лыжах и каноэ. А когда она подросла, то стала совершать восхождения на ледники и участвовать в туристических походах по местам с замечательными названиями, училась взбираться на вершину Реймера и кататься на лыжах на Тимберлин вместе с отцом. У него всегда было для нее время, в отличие от матери, красивой и нетерпеливой женщины, всегда занятой какими-то таинственными делами и редко бывающей дома. Дженифер восхищалась своим отцом. В жилах Эбнера Паркера смешалась английская и шотландская кровь. Он был среднего роста с черными волосами и зелено-голубыми глазами. В нем были сильно развиты чувства сострадания и справедливости. Часами сидел он с Дженифер, рассказывая ей о делах, которые он вел, и о проблемах, с которыми сталкивались люди, приходившие в его большую, но скромную контору. Лишь значительно позже она поняла, что он рассказывал ей все это не потому, что не с кем было поделиться.
После школы она торопилась в суд, чтобы увидеть отца за работой. Если в тот день суд не заседал, она просто крутилась в конторе, слушая как отец беседует с клиентами. Она никогда не говорила о том, что пойдет на юридический факультет. Это считалось в семье само собой разумеющимся. Когда ей исполнилось пятнадцать лет, она во время летних каникул стала помогать отцу. Находясь в возрасте, когда другие девушки бегают на свидания, Дженифер погрузилась в изучение законов и завещаний.